Когда я был маленьким, у нас была война…

Когда моему мужу было девять лет, на его глазах террористы расстреляли семью профессоров в университетском городке Кабула. Он видел, как талибы взорвали вертолет и отлетевший винт закрутил парашюты двух катапультировавшихся летчиков. Об этих эпизодах жизни муж рассказал мне вчера, а обычно он вспоминает о годах, проведенных в Афганистане, как о солнечном, счастливом времени с воздушными змеями, черепахами, теплым бассейном и спрятанными от папы под кроватью пистолетами. И, знаете, этот вчерашний разговор я пытаюсь осмыслить все утро. Потому что он накладывается у меня на книгу Станислава Олефира.

«Когда я был маленьким, у нас была война…»
Издательство «КомпасГид»

---

 

И сегодня я увидела в ней вот что. С обложки книги на нас смотрят бездонные голубые глаза мальчишки. Он стоит на фоне серого неба, безликих шинелей, вагонов, зениток. Позади какие-то люди. Они что-то делают, куда-то идут. А мальчишка остановился и смотрит на нас ясными глазами, прижимая к себе огромный каравай.

Эти детские глаза – призма, через которую все повествование преображается. Взрослый умудренный опытом человек рассказывает о войне, о людях, о судьбах, смотря на них глазами ребенка. Скажете, это очевидно. И да и нет. Детский взгляд ничего общего не имеет с умилением и наивностью. Ошибочно говорить о том, что книга пропитана детской непосредственностью и оптимизмом.

 

Для ребенка мир крутится вокруг него. В центре мира его «я». Для него значимо то, что близко. И его «я» принимает мир таким, каков он есть. Эта книга тонко отражает детское восприятие.

 

О том, что центр книги – дети, через которых прошла война, автор нам говорит в самой первой главе:

«И мы побежали. Побежали прямо посередине шляха. С Эдиком, козой и корзиной. Слева и справа мимо нас катили мотоциклы. Где-то залаяла и смолкла, пересеченная очередью, еще одна собака, а мы бежали и бежали».

 

 

Даже в этом отрывке время остановилось. Во всей книге оно сведено в одну точку – «когда я был маленьким». События связаны не последовательно, они нанизаны на образы близких людей, на дорогие сердцу предметы.

Важными для ребенка оказываются, казалось бы, мелочи: вышитая подушечка или мяч, который крестный привез из Испании, папин сверчок. Но эти мелочи имеют огромное значение, потому что являются большой частью маленького мира.

 

Близким становится чужой человек, который научил охотиться. Стал ближе старый немец, подаривший спички. А коза Капка, наоборот, в круг близкого и дорогого не входит, поэтому ее не жалко.

У меня есть воспоминания прабабушки о войне. Как о величайшей удаче она написала о том, что ей удалось спрятать корову от немцев. Это было спасение от голодной смерти. Но так воспринимает события взрослый человек. А для маленького мальчика на первое место выходят его эмоции. Как можно жалеть козу, если она расковыряла крышу в землянке и сжевала тетрадку по арифметике, да еще и бодучая? Непосредственность ли это? Нет. Коза для ребенка – реальная угроза.

Об убийствах, расстрелах, арестах, судьбах людей, голоде в этой книге рассказано просто, без лишних эмоций, только факты. Это серый фон, так тонко отраженный художником на обложке. Это мир, к которому ребенок приспосабливается.

А на передний план выходят личные глубокие переживания мальчика. Истории о рыбалке, поросенке Шерстюке пропитаны светлой радостью, а глава «За елкой», рассказывающая о настоящем новогоднем приключении, самая длинная. Но это светлое чувство вовсе не оптимизм. Оно возникает, не потому что жизнь ребенка беззаботна и весела. Это чувство — безусловное принятие всего того, что происходит вокруг. Оно и есть самое страшное в книгах детей войны. И именно оно делает книгу ценной и важной для каждого из нас.